Очень полезная книга - Страница 88

• Предыдущая
• 88 / 123
• Следующая

88

— С чего бы вдруг? — возразил Иван.

— От тряски. Он же крошечный совсем. — Голос снурла предательски дрогнул. — Проверить надо!

— Ну проверь, — согласился Кьетт.

Спутники остановились, корзину опустили на снег. Тут бы Амезу закричать: «Я живой, все хорошо!», — но горло вдруг перехватило, и момент был упущен.

А они стояли вокруг его переносного «жилья» и отчего-то медлили.

— Ну что же ты не проверяешь? — Нолькр подтолкнул снурла в бок. — Открывай!

— Нет! Я боюсь! — попятился тот. — Открою, а там… Давай лучше ты! Ты воевал, тебе привычнее.

— Я тоже боюсь, — мрачно признался Кьетт Краввер. — У нас на войне обычные трупы были, не такие мелкие. И не от тряски помирали… Эй! Геро-ой! — позвал он, опустившись на колени. — Ты там живой?.. МОЛЧИТ!

— Ай, ладно, давайте я посмотрю! — собравшись с духом, решился Иван. Не вечно же им тут посреди дороги торчать? И трупик с собой таскать не хочется. Рано или поздно все равно придется открыть.

Услышав скрежет приподнимаемой крышки, Лекко поспешно раскинулся в вольной позе и захрапел со всей громкостью, на какую был способен. Он чувствовал себя глупо до предела. До слушателей его богатырский храп доносился в виде комариного писка.

— Спит! — умиленно выдохнул снурл, у него отлегло от сердца. — Ну слава богу!

— Надо с ним аккуратнее обращаться, — серьезно сказал Кьетт, он перенервничал гораздо сильнее, чем следовало ожидать. Почему-то крошечное существо в корзинке с каждой минутой все меньше ассоциировалось у него с тем гигантом, что накануне впечатывал его в стену. — Все-таки он очень маленький, даже страшно!

В дрянном городишке Ры они впервые столкнулись с проявлениями расизма в этом мире.

— Со снурлами не пускаем! — пренебрежительно бросил владелец гостиного дома, высунув из окошка заспанную физиономию. — Потом проморгался, понял, что не с простыми дело имеет, принялся извиняться, лебезить. — Ах-ах, добрые господа, простите старого, не разглядел сослепу, какие важные персоны пожаловали! («Как же — сослепу! Спьяну! За километр перегаром прет!» — подумал Иван зло.) Проходите, проходите, обеспечим сей момент лучшую комнату! Другой такой комнаты во всем Ры не найдете, и кухня отменная у нас! Вы уж не серчайте, что вышло так неловко! Мы люди безродные, темные. Простите…

Да, не соврал мужик. Кухня оказалась превосходной, если уж на то пошло, не хуже, чем в замке Зичвара! И комната была чистой, без клопов. А все-таки осадок на душе остался неприятный.

— Все-таки не могу понять, — рассуждал Иван перед сном. — Ну допустим, персоны мы благородные, и со стороны это так заметно. Ладно. Но ведь мы чужие в этой стране, власти у нас точно никакой нет, и денег может не оказаться. Откуда же это особое отношение, привилегии какие-то?

Причина в происхождении, растолковал нолькр. Считается, что знатные роды от простого отличаются своим божественным началом. Были якобы на свете времена, когда боги не гнушались связями со смертными, и вся нынешняя аристократия — это потомки тех давних неравных союзов. И если простой обыватель обидит знатного господина словом, делом, непочтением ли — как знать, не вступится ли бог за родственничка? Вроде бы даже бывали такие случаи. Вот и опасается народ неведомого, не хочет рисковать. Все просто.

— А ты сам-то в это веришь? — Ивану стало любопытно, его одолевал скепсис.

— Что бог вступится за потомка? Ох, сомневаюсь! Нужны мы им, как… — Уточнять Кьетт все-таки не стал, поостерегся.

— Я не про то, — отмахнулся Иван с досадой. — В само божественное происхождение веришь?

— Даже не знаю, не задумывался раньше просто… Но я подумаю.

Этот разговор между человеком и нолькром происходил с глазу на глаз, полушепотом. Двое других спутников уже дрыхли без задних ног, утомленные один трудной дорогой, другой — ответственностью ноши.

А утром случилось непредвиденное! Ответственный и заботливый снурл открыл корзину — спросить у героя, не надобно ли тому прогуляться по личному делу… И что же он там увидел?! Вместо Лекко Амезу, с существованием которого они уже успели смириться, на меховой подстилке, скрестив ноги по-восточному, сидел совсем другой человек! А именно рыцарь Симиаз! Самый противный из троих!

— Что ты здесь делаешь?! — взвизгнул Болимс Влек и отпрянул так резко, что чуть не смел корзину со стола. Тут бы, пожалуй, и конец пришел ее обитателю, к счастью, случившийся рядом Иван успел подхватить.

А герой вместо ответа яростно ткнул пальцем в лежащий рядом рулончик пергамента, запечатанный красивой печатью с изображением оскаленной, донельзя зубастой курицы о трех ногах (видимо, предполагалась и четвертая, но в проекцию не попала).

Иван выхватил свиток из корзины, неаккуратно разломил сургуч, развернул…

...

«Любезные мои друзья из чужих миров, — раздался знакомый голос. — Предполагая, что письменность наша вызовет у вас затруднения, обращаться к наемным книгочеям вам не захочется по причине конфиденциальности сообщения, а лицо, именуемое здесь и далее „героем“, может отказать вам в помощи в силу зловредности натуры, мы, Мастер Зичвар Ха-Цыж, постарались сделать наше к вам послание максимально доступным. Надеюсь, вы оцените наши труды и извините за тот обмен, на который мы вынуждены были пойти.

К нашему огромному сожалению, характер у вышеназванного героя оказался столь скверным, что он в считаные часы довел до слез бедную девочку, дочку нашего гофмейстера Саза, заботам коей был поручен. Страдалица наотрез отказалась терпеть его общество далее, а потому мы сочли разумным заменить гордеца персоной более сговорчивой и менее порочной, то бишь мечником Амезу, в коем, к нашему великому удивлению, вчера, в три часа пополудни, заговорила совесть. Поскольку от данного героя раскаяния в ближайшее время ожидать не приходится, мы высылаем его из своих земель и надеемся, что общество столь примерных и положительных юношей, каковыми вы являетесь, принесет ему пользу в моральном плане: улучшит характер, поможет духовному росту и совершенствованию.